Взгляд василиска - Страница 139

139

Эскадра, постепенно разгоняясь, шла вдоль побережья Квантуна. Иессен знал, что вчерашняя попытка противника прорваться в Талиенваньскую бухту была отбита. Но также он прекрасно понимал, что сегодня японцы попробуют снова и, возможно, куда большими силами. И теперь нужно было успеть, прежде чем они уничтожат оказавшиеся там по воле случая корабли. Для себя Иессен давно решил, что сосредоточение в Порт-Артуре большинства наличных сил было ошибкой. Слишком уж неудобной и тесной базой был этот порт. Практически беззащитный Дальний также не мог исправить этой ситуации. Все, решено, как только позволит обстановка часть крейсеров отправится в рейд, а затем уйдут во Владивосток. В первую очередь, «Россия» и «Громобой». Слишком большие, но при этом мало подходящие для эскадренного боя. И вспомогательные крейсера с ними. Только бы их не потопили, только бы успеть.

* * *

Из-за того, что русские глушили радио искрой, разведчики слишком поздно донесли командовавшему японскими броненосными крейсерами адмиралу Катаока о том, что вражеская эскадра в полном составе вышла из Порт-Артура и младший флагман Того оказался в крайне щекотливом положении. Сражаться вчетвером против семи он не мог, но уйти, воспользовавшись преимуществом в скорости, тоже не имел права. Поскольку в этом случае, коварный враг мог запереть японские броненосцы в Талиенваньском заливе и либо расстрелять их, когда они попытаются выйти протраленным проходом, либо, дождавшись темноты атаковать их миноносцами. Впрочем, авизо с донесением уже послано к командующему, и броненосцы скоро покинут ловушку расставленную им хитроумными гайдзинами. Надо продержаться совсем немного и тогда русские заплатят сполна за свое вероломство. Вот только нельзя подходить слишком близко, подставляя свои корабли под ужасные бронебойные снаряды северных варваров.

На протяжении всей войны, сражение обычно первыми открывали японцы, прекрасно стрелявшие на дальние дистанции. Однако на сей раз, первыми тишину разорвали пушки начавшего пристрелку «Осляби». Снаряды русского флагмана легли довольно далеко от идущей головной «Асамы», но Гревениц с Черкасовым нимало не смутившись, продолжали колдовать у приборов. Противник немедленно ответил, впрочем, с тем же успехом.

— Ваше превосходительство, не пора ли перейти в рубку? — обратился к Иессену вахтенный офицер.

— Из нее плохой обзор, — поморщился тот, — право же, эти отражатели, установленные на смотровых щелях, ничего не дают рассмотреть.

— Ваше императорское высочество, может быть вы…

— Успеем еще, — равнодушно отозвался Алеша, — расстояние великовато для их восьмидюймовок.

Впрочем, всплески вставали все ближе к «Ослябе» и первые осколки от разрывающихся от удара об воду снарядов зазвенели по борту русского корабля.

— Барон, вы скоро? — с некоторой ленцой в голосе спросил у флагарта адмирал.

— Не извольте беспокоиться, — пробурчал сквозь зубы Гревениц и действительно, следующие русские снаряды подняли водяные столбы совсем рядом с противником.

— Есть накрытие! — восторженно воскликнул Черкасов.

— Передать дистанцию на «Пересвет»!

— Есть!

Идущий следующим за флагманом броненосец немедленно присоединился к ним, дав два полузалпа главным калибром. Затем его орудия замолчали, но тут же загрохотали пушки «Осляби». Так чередуясь, они вели пристрелку и вскоре наблюдатели доложили:

— Есть попадание!

— Ну, наконец-то, — тяжело вздохнул Алеша.

Пока его корабль стоял в гавани, великий князь сделал все, чтобы расчеты его орудий главного и среднего калибра продолжали тренироваться. Он даже едва не поругался с Угрюмовым, настаивая, чтобы их не назначали на работы на берегу, а занимали боевой учебой. Правда, кроме стволиковых стрельб, польза от которых в бухте довольно сомнительна, других упражнений для наводчиков не было. Но что поделаешь, за неимением гербовой пишут и на простой. Зато подача снарядов и наводка орудий была доведена до совершенства и теперь люди действовали как живые механизмы, давая в сторону противника залп за залпом.

— Какие снаряды? — поинтересовался он у Черкасова.

— Пристреливались чугунными, — отозвался тот, — а сейчас стальные фугасы с трубками Барановского.

— Хорошо.

— Алексей Михайлович, — изогнул бровь адмирал, — да вы ведь, эдак, все модернизированные снаряды израсходуете и Того ничего не останется.

— Его броненосцы слишком хорошо бронированы, — немного нервно возразил Алеша, — а вот с этими плавучими недоразумениями вполне можем сладить.

— Эко, вы пренебрежительно о крейсерах противника, батенька, а ведь итальянцы совсем новые.

— Так себе корабли, Карл Петрович, имел я возможность с ними ознакомиться. Мореходность низкая, экипажу тесно, скорость тоже не поражает. Броненосцы для бедных! Недаром их так в Южной Америке любят.

— Зато вооружены недурно, — возразил Иессен, — и, кстати, мы их вполне могли приобрести. Чего-то главный штаб заартачился, по типу они нам, видишь ли, не подходят!

— Соглашусь с Зиновием Петровичем, по типу они нам и впрямь не подходят, хотя купить их все же следовало.

— Как это так, ведь противоречите сами себе?

— Вовсе нет, корабль, перекупленный у вероятного противника равен двум. У нас на один больше, а у него на один меньше.

— Остроумно, кстати, а давайте все перейдем в рубку, похоже, становится жарко.

Противоборствующие эскадры все больше сближались, однако Катаока не собирался расходиться с русскими на контркурсах. Да и терпеть неожиданно точный огонь врага ему как-то не хотелось, а потому его крейсера отчаянно маневрировали, выходя из строя всякий раз, как снаряды противника начинали ложиться рядом. От попаданий его это все же не спасало, но серьезных повреждений пока удавалось избежать. Поравнявшись с «Победой», японский адмирал приказал повернуть все вдруг, что его корабли и проделали с немалым изяществом.

139